Приобрети журнал - получи консультацию экспертов
№9(32)(2014)
За каких-то полгода Украина пережила поистине потрясающие перемены.
Смена власти, потеря территорий, война, новый президент – многие люди действительно верят, что все это непременно изменит наше государство в лучшую сторону. Однако, несмотря ни на что, на просторах страны все еще остается и, вполне вероятно, еще долго будет оставаться место, где никогда ничего не меняется.
Речь идет о тюрьме, попасть в украинскую версию которой порой куда страшнее смерти.
Сергей Шевчук, журналист
Права человека – это наивысшая ценность цивилизованных стран, стать одной из которых сейчас так стремится Украина. Мы давно уже чувствуем себя частью Европы, нам хочется поскорее избавиться от тяжелого груза концлагерного прошлого, не терпится вкусить пресловутой демократии и свободы. Но, увы, географического расположения для этого недостаточно – необходима еще и ментальная интеграция в европейское сознание, где жизнь отдельного гражданина воспринимается как нечто абсолютное, а конституция, в которой перечислены права каждого без исключения жителя страны, не является лишь примером юридической литературы и формальным атрибутом государственности.
К сожалению, Украине до лучших образцов цивилизованных правовых государств еще очень далеко. Лишним свидетельством тому является ситуация в отечественных исправительных учреждениях – СИЗО, колониях и тюрьмах, где царят нечеловеческие условия, жестокость, коррупция и тотальное бесправие.
Абсолютная изоляция
Новый 2014-й год за решеткой 182 украинских мест лишения свободы встречали 127 830 заключенных, из них 1 878 человек отбывали пожизненное наказание. По сравнению с 2013 годом камеры отечественных тюрем в новогоднюю ночь фактически «пустовали» – на ту же дату в 2013-м за колючей проволокой находились 147 112 человек. Прогресс для украинской пенитенциарной системы более чем существенный, ведь сокращение числа заключенных на 13 % – это абсолютный рекорд за последние десять лет.
Однако причиной такого успеха является вовсе не внезапное снижение уровня преступности в стране, а принятие Украиной еще в конце 2012 года нового Уголовного процессуального кодекса, который ликвидировал понятие «возбуждения уголовного дела» (вместо этого появилась «регистрация в Едином реестре досудебных расследований»), а также существенно расширил практику применения меры пресечения в виде домашнего ареста и освобождения под денежный залог.
Отсюда и уменьшение арестантов, содержащихся в камерах следственных изоляторов, – по сравнению с 2013 годом число «обитателей» СИЗО сократилось на 28 %, с 30,854 тыс. до 22,146 тыс. человек. Впрочем, с внедрением нового УПК ситуация изменилась не так уж и сильно – попасть в изолятор временного содержания (ИВС) или СИЗО в нашей стране вовсе не трудно и сейчас. Для этого достаточно подпасть под подозрение доблестных органов правопорядка, которым совершенно ничего не стоит обеспечить невинного человека государственным «койко-местом» на несколько недель, месяцев, а то и лет. Здесь главное показатели.
Милиционеры в Украине нередко вынуждены ориентироваться на выполнение квартальных и месячных «планов раскрываемости преступлений» – при такой системе каждый задержанный по ошибке арестант только портит следователям соответствующую статистику, а значит, отпускать его нельзя ни в коем случае.
По данным Государственной пенитенциарной службы (ГПтС), по состоянию на 30 июля 2014 года 1 747 узников отечественных следственных изоляторов находились под стражей более двух лет. Из них 430 пребывали под следствием больше 3,5 лет,
а 143 арестанта только в СИЗО отсидели больше 5 лет. Все это результат крайне медленной подготовки оперативных материалов – мелкие и нерезонансные дела специально затягиваются (нередко в ожидании взятки) – суды просто возвращают дело на дорасследование, которое порой длится годами. Особенно это касается слишком уж несговорчивых подозреваемых, которые категорически не хотят признавать свою вину. Для таких людей, даже если они ни в чем не виноваты, СИЗО может стать постоянным местом жительства, как минимум, на год.
Да, число арестантов в украинских СИЗО существенно сократилось, однако повлияло ли это на условия, в которых наша страна содержит людей, лишь подозреваемых в совершении преступлений? Ответ, пожалуй, очевиден. Особенно это касается изоляторов временного содержания (ИВС) и СИЗО, где царят поистине нечеловеческие бытовые условия.
Всего в Украине насчитывается 32 следственных изолятора и пять изоляторов временного содержания, в которых находятся свыше
22 тыс. подозреваемых в различных уголовных преступлениях. Об условиях содержания людей, чья вина во многих случаях совершенно не доказана, ходят ужасные легенды, подтвердить правдивость которых многочисленным украинским правозащитникам не составляет труда.
Повальная антисанитария, холод или духота, разношерстный контингент и жестокая охрана – все это вполне нормальная и даже будничная картина жизни заключенных украинских СИЗО. Следственных изоляторов в Украине не так уж и много – зачастую их не больше одного-двух на каждую область, поэтому их камеры практически постоянно заполнены. Согласно европейским стандартам содержания заключенных, на каждого арестанта должно приходиться не менее 4,5 м² площади камер. В Украине такой норматив находится на уровне 2,5 м², однако по факту даже 1,5 м² пространства в камерах СИЗО украинских городов считается роскошью. В то же время в пенитенциарной службе величайшим достижением считается, что в украинских камерах (их «классическая» площадь не превышает 15 м²) следственных изоляторов, рассчитанных на 15–20 мест, содержатся не 40, а «всего лишь» 30 человек.
Естественно, в таких условиях коек на всех заключенных не хватает, поэтому людям приходится спать в буквальном смысле по очереди. О соблюдении санитарных условий речь не идет вообще: стены камер нередко покрыты солидным слоем грибка и плесени, в помещениях, возраст которых иногда достигает 100 лет, свободно обитают клопы и крысы, а соседом по койке у новоприбывшего арестанта вполне может оказаться больной туберкулезом или сифилисом. Ни солнечный свет, ни свежий воздух в камеры не попадают, поскольку окна помимо традиционных двухслойных решеток закрывают еще и металлические жалюзи. Из-за этого летом в тюремных помещениях стоит невыносимая духота (должной вентиляции в большинстве камер не предусмотрено, притом, что многие арестанты практически беспрестанно курят), а в зимнее время бетонные стены изолятора не способны защитить своих «жителей» от пронизывающего холода.
В зависимости от строгости охранников, душ подследственные могут позволить себе лишь раз в неделю (женщины – два раза), вода, разумеется, холодная даже зимой. При этом находиться в таких условиях арестанты вынуждены практически круглые сутки – на прогулку их выводят на один час в закрытые сверху решетками внутренние дворики СИЗО.
Как тут не подхватить какую-нибудь заразную болезнь? Однако о качественной медицинской помощи в стенах изоляторов можно только мечтать – местные медики не скрывают, что от всех болезней у них есть всего два лекарства: аспирин и анальгин. Да и вообще, чтобы обратить на себя внимание тюремного фельдшера, арестанту необходимо несколько часов (а то и дней) терпеть муки болезни, что, впрочем, впоследствии совершенно не гарантирует ему своевременной госпитализации.
Не секрет также, что в украинских СИЗО традиционно существуют так называемые «VIP-камеры», в которых за отдельную плату сидят наиболее обеспеченные «постояльцы» изоляторов. Там, по крайней мере, относительно чисто, у каждого подследственного своя койка (в случаях с наиболее важными персонами и вовсе отдельная камера), доступны телевизор, компьютер и Интернет. То же самое касается и медицинских частей тюрем, которые считаются своеобразными курортными зонами, куда тоже можно попасть исключительно за деньги. При этом тем, кто действительно нуждается в срочной медпомощи, остается лишь молиться в надежде не выйти из-под стражи инвалидом. Между тем, по разным причинам в украинских СИЗО ежегодно умирают около 150 человек – в большинстве случаев причиной смерти становятся сердечно-сосудистые заболевания или болезни дыхательных путей и легких. Помощи от медиков эти люди так и не дождались. Примечательно также, что 5 % арестантов погибают по собственной воле, решившись на суицид.
Ужасы содержания людей под стражей блестяще показаны в фильме украинского журналиста Константина Усова «Тюрьма № 1», который вышел на широкие экраны в 2012 году. Картина снята с помощью заключенных легендарной «Лукьяновки» – Киевского СИЗО № 13, находящегося в самом центре украинской столицы. Арестанты фиксировали условия своего обитания за решеткой с помощью «тайно» переданных мобильных телефонов. В кадр попали не только отвратительные виды тюремных камер, душевых комнат и туалетов, но и факты вопиющей коррупции и зверского обращения охраны СИЗО с заключенными. Впрочем, помимо серьезного общественного резонанса, должной реакции соответствующих органов фильм, к сожалению, не вызвал, а в руководстве самого СИЗО самоуверенно назвали все показанные кадры видеомонтажом.
На казенных харчах
Выступать против такого беспредела в стенах СИЗО (и это касается не только «Лукьяновки») пытаются многие, однако с недовольными режимом или «интерьером» камер тюремные надзиратели особо не церемонятся: пытки, избиения, издевательства, выбивание показаний – все это для современной украинской тюрьмы вполне обычные вещи. Правда, конкретных примеров жестокого обращения с арестантами не так уж и много – зачастую жертвы садистов в мундирах попросту не могут ничего доказать, поскольку судьи, прокуроры и сами тюремщики всегда стоят друг за друга горой, делая все для того, чтобы не портить «имидж профессии».
Поэтому нечеловеческие условия жизни за решеткой можно немного сгладить, лишь дав взятку начальству. Доходит до того, что за несколько сотен долларов арестант может даже «пообщаться» в специально отведенной комнате с женщинами легкого поведения. Достать через тюремную охрану можно и спиртное, и сигареты, и мобильные телефоны, и даже наркотики – надзиратель просто следит за тем, чтобы все это не обнаружили во время плановых обысков камер. Да и в таком случае тоже вполне можно откупиться – по словам создателя фильма «Тюрьма № 1» Константина Усова (который сам воспользовался услугами коррумпированного тюремщика, чтобы передать заключенным мобильники), в то время чистый теневой доход одного лишь Лукъяновского СИЗО составлял 1,5 млн грн в неделю. Все это результат повального взяточничества, незаконных передач и умопомрачительного наркотрафика, который покрывают сами «слуги закона».
В то же время на содержание одного подследственного государство тратит не больше 10 грн в день. Согласно нормам украинского законодательства, которые не менялись с 1992 года, арестантов СИЗО положено ежесуточно «угощать» рационом из 80 г
мяса (130 г рыбы), 500 г картошки (200 г макарон), 450 г каши, 250 г овощей и 3 г томатной пасты. Согласно этим параметрам должно формироваться меню тюрем, которое, если абстрагироваться от мизерного объема порций, выглядит не так уж и плохо.
Типичный завтрак арестанта украинского СИЗО представляет собой кукурузную кашу с куриным мясом и соусом (размер порции около 320 г), на обед дают борщ (600 г), пшеничную кашу с мясом (250 г) и чай, а на ужин – кашу с мясом или рыбой (около 300 г). Плюс на весь день подследственным положено 593 г хлеба.
По большому счету, с таким питанием прожить вполне можно, если бы указанные цифры существовали не только на бумаге, но и в реальности. На деле же вся тюремная еда без разделения на завтрак, обед и ужин вписывается в понятие «баланды» – отвратительного жидкого супа, больше напоминающего помои, нежели еду. Здесь и «каша», и «борщ», и «мясо», и «рыба», и, вероятно, даже «соус» – все в одном флаконе, а точнее, в огромной бочке, в которой тюремщики развозят еду по камерам. Причем свежесть всех ингредиентов тоже вызывает серьезные сомнения – особых условий хранения продуктов в тюрьмах не предусмотрено, к тому же нередко руководство СИЗО пытается сэкономить государственные деньги, закупая как можно дешевле заведомо некачественное мясо, капусту или картофель. Остатки бюджетного финансирования просто разворовываются, в то время как арестанты вынуждены питаться откровенными помоями.
Поэтому основная часть передач заключенным СИЗО с воли приходится именно на еду. Большую 20-килограммовую посылку можно получить два раза в месяц, однако учитывая число людей в камере (30–60 человек одновременно, с которыми крайне рекомендуется поделиться), провианта надолго не хватает. Впрочем, рассчитывать на то, что содержимое посылки дойдет до получателя в полном объеме, можно далеко не всегда – при желании (лишний раз полакомиться домашней колбасой, например) надзиратель всегда может найти в ней «запрещенные» вещи, так что и на этот случай арестанту желательно иметь 100–200 грн для взятки.
Интересно, что после принятия нового Уголовного процессуального кодекса приблизительный процент государственных затрат на питание заключенных в СИЗО или ИВС снизился приблизительно вдвое – с 10 до 5 %. Остальная часть финансирования идет на выплату коммунальных платежей (20 %), а также на зарплаты тюремных надзирателей и их руководства (75 %). При этом гнилые стены, разваливающиеся трубы канализаций и трухлая проводка электросетей, по мнению украинских властей, в особом ремонте до сих пор не нуждались. Лишь после выхода резонансного фильма «Тюрьма № 1» тогдашнее правительство «всерьез обеспокоилось» данной проблемой и в экстренном порядке выделило 1,5 млн грн на проведение ремонтных работ нескольких корпусов Лукьяновского СИЗО. Что стало с теми деньгами, неизвестно до сих пор.
Рабы в робах
Удивительно, но люди, которым уже вынесли обвинительный приговор, то есть настоящие преступники, живут в несравнимо лучших условиях, чем те, кто находится лишь под подозрением правоохранительных органов. Не зря опытные зэки говорят, что после СИЗО любая исправительная колония кажется самым настоящим курортом – настолько жестоки и невыносимы условия в следственных изоляторах и тюремных блоках.
Из 138 таких учреждений в нашей стране строгий режим действует только в 31, еще 30 охраняются в особом или усиленном режиме. Впрочем, подобная классификация мест лишения свободы является устаревшей, поскольку, согласно новому Уголовному процессуальному кодексу, украинские колонии наделяются минимальным, средним либо максимальным уровнем безопасности.
Помимо прочего, в Украине функционирует также 12 колоний для несовершеннолетних преступников (одна из них – строгого режима), а также восемь учреждений исключительно для женщин. Отдельным пунктом среди украинских «зон» числятся 22 исправительных центра (они же колонии-поселения), шесть лечебниц для осужденных и два лечебно-трудовых профилактория.
Некоторые СИЗО также имеют при себе так называемые «тюремные блоки» (условия в них практически те же, что и в изоляторах), куда сажают самых отъявленных бандитов и рецидивистов. Однако таких классических тюрем в Украине осталось очень мало, поэтому большинство осужденных, по нашим законам, отправляются отбывать наказание на «зону», то есть в колонию.
По общепринятому мнению, условия содержания заключенных в ИТК (исправительно-трудовых колониях) просто несравнимы с тем, что творится в отечественных СИЗО. Зэки (ЗК – заключенный колонии) содержатся не в тесных камерах на 40–50 человек, а в бараках на 10–20 человек, иногда с отдельными кроватями (а не двухэтажными нарами) и даже телевизорами.
Свидания с родственниками в колониях минимального уровня безопасности возможны хоть каждый день, а в зависимости от поведения заключенного ему могут раз в квартал предоставить трехдневное свидание с женой. По территории зоны здесь можно перемещаться относительно свободно, а основную часть времени сидельцы проводят на работе, где им даже платят какие-то деньги.
Именно «целительная трудотерапия» во всем мире считается наиболее действенным методом по перевоспитанию преступников – работа помогает заключенному отвлечься от тягостных мыслей, поддерживает некое подобие социальной жизни, а многим еще и позволяет освоить ранее незнакомую профессию. В конце концов, это дает деньги, на которые зэк может хоть как-нибудь перебиваться во время заключения (например, отовариваться в магазинах, которые функционируют при каждой колонии).
Условия труда заключенных в Украине регулируются обычным Трудовым кодексом. Это означает, что для зэков действуют те же правила и условия труда, что и для остальных граждан, – например, 40-часовая рабочая неделя или минимальная заработная плата (сейчас это 1218 грн в месяц). Другое дело, что на практике соблюдение условий труда заключенных практически никто не контролирует, что в особо тяжелых случаях превращает зэков в бесправных рабов.
За редким исключением, труд осужденных оплачивается на сдельной основе, то есть в зависимости от количества произведенной ими продукции. При этом на каждом тюремном производстве существует определенная норма выработки, отступать от которой зэки практически не имеют права. Нередки и случаи, когда тюремное начальство налаживает собственное незаконное производство, где заключенные работают либо совсем бесплатно, либо за одну ставку на целую бригаду.
Так, в 2008 году украинские правозащитники подняли скандал из-за того, что в Винницкой исправительной колонии № 86 администрация заставляла осужденных бесплатно изготавливать целые «яхты из красного дерева», после чего продукция нелегально продавалась на стороне. Доказательств тому, конечно же, не нашлось, и начальство тюрьмы отделалось легким испугом, однако подобные вещи периодически всплывают и в других местах лишения свободы.
Правда, лишь немногие из них доходят до реальных разбирательств в прокуратуре. В частности, в прошлом году прокуратура Одесской области возбудила дело в отношении начальника Ширяевского исправительного центра № 111 (так называемая колония-поселение с облегченным режимом содержания заключенных), который «сдавал в аренду» зэков местным бизнесменам для изнурительной (и, что главное, неоплачиваемой) работы в поле по 12 часов в сутки. Недовольных избивала тюремная охрана, поэтому особого выбора у осужденных не было. Зато сам начальник на такой схеме сумел заработать очень серьезные деньги.
Таких случаев очень много, однако большинство подобных вопиющих нарушений закона никто не замечает, в то время как тюремное начальство годами практикует эксплуатацию труда зэков.
При этом на публику тюремщики отчитываются о замечательных условиях труда и чуть ли не семейной атмосфере, которая царит в отношениях между зэками и тюремщиками. Например, в швейном цеху осужденная женской колонии зарабатывает
35 грн в день (около 900 грн в месяц), а средняя зарплата заключенных в Украине составляет не больше
500 грн. Действительно, что может быть лучше, чем праведный труд за такие деньги?
При этом в случае невыполнения производственных норм зэки вынуждены работать по две смены в день, без выходных и больничных. Между тем, о масштабах денежного оборота украинских колоний, каждая из которых является производственным предприятием, можно судить по Алексеевской исправительной колонии № 25 (Харьков), где производятся прицепы для легковых автомобилей, а также мебель и строительный инвентарь на общую сумму в 17–20 млн грн ежегодно. Какая часть из этих денег уходит на оплату труда заключенных – вопрос, пожалуй, риторический.
Тех же, кто отказывается работать или по какой-либо другой причине выражает свое недовольство режимом, начальство перевоспитывает просто: почти во всех колониях существуют специальные комнаты для издевательств и избиений. «Ласточка», «Слоник», «Растяжка» – все эти милые названия садисты в погонах придумывают для классификации пыток над заключенными. Не стоит забывать и о такой вещи, как карцер (штрафной изолятор, ШИЗО) – зачастую просто сырой подвал, где провинившихся осужденных могут несколько недель держать на одной воде и сухарях, периодически жестоко избивая.
Однако, разумеется, доказательств всему этому ни у правозащитников, ни у журналистов, ни у самих жертв тюремного беспредела нет. Фильм «Тюрьма № 1» о зверствах в Лукьяновском СИЗО – одна из немногочисленных удавшихся попыток неравнодушных людей докопаться до истины и показать обществу всю подноготную украинской карательной системы. Да и то, никаких серьезных последствий в плане принципиального реформирования пенитенциарной системы Украины это не вызвало.
На фасаде же этой системы по-прежнему находятся образцовые исправительные учреждения, где официально нет места угнетению человека, зато есть все возможности для социального, культурного и духовного исправления тех людей, которые по каким-либо причинам стали преступниками. На самом деле это соответствует действительности лишь за редкими исключениями, ведь поистине «хороших» зон в Украине очень мало.
Одними из самых «комфортных» (если вообще можно употреблять такое слово, когда речь идет об украинской тюрьме) исправительных учреждений в нашей стране как зэками, так и правозащитниками считаются:
Последняя зона вообще славится своим облегченным режимом: туда попадают осужденные за убийства по неосторожности, содержатся они в условиях, приближенных к колонии-поселению. Здесь по периметру нет колючей проволоки, а ночью 180 осужденных находятся под надзором только десяти охранников.
В то же время наиболее страшными и жестокими зонами Украины признаны:
Житомирская «восьмерка» является одной из немногих оставшихся в Украине классических тюрем – там сидят самые отъявленные злодеи, приговоренные к пожизненному заключению. Среди прочих «постояльцев» этой тюрьмы находился и известнейший украинский маньяк-психопат Анатолий Оноприенко, который умер летом 2013 года. Такие учреждения отличаются жестоким нравом как надзирателей, так и самих осужденных, поэтому попадают сюда законченные преступники-рецидивисты, многие из которых проводят больше времени за решеткой, нежели на воле.
Этап на Запад
Возможно, украинское общество и готово закрывать глаза на жестокое обращение тюремщиков с убийцами и грабителями, однако под пресс карательного механизма попадают и обычные, часто ни в чем не повинные люди. Содержать и относиться к ним, как к животным, Украина, которая стремится стать частью цивилизованного мира и сбросить с себя ярлык дикого полицейского государства, просто не имеет морального права.
Между тем, вот что писал об условиях содержания заключенных в Украине Европейский комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания по итогам своего визита в Украину в октябре 2013 года:
«В ходе визита в 2013 году делегация получила общее впечатление об уменьшении масштабов жестокого обращения с лицами, находящимися под стражей в Украине. Вместе с тем, мы получили множество жалоб на жестокость сотрудников мест заключения по отношению к арестованным гражданам. Указанные жалобы были получены не только от взрослых мужчин, но и от женщин, а также подростков. В некоторых случаях примеры жестокого обращения могут быть оценены как пытки: подвешивание с помощью наручников и нанесение неоднократных тяжелых ударов палкой; удары электрошокером; удушение с помощью противогаза и пластикового пакета».
Что же, весьма типичная картина для классической европейской страны. Лет 300–400 назад во времена средневековой инквизиции это была вполне нормальная практика. Но в ХХI веке оставаться таким государством должно быть просто стыдно. «Успокаивает» лишь то, что тюрьмы, о которых с ужасом вспоминают даже самые матерые преступники, существуют не только в Украине, а и во многих других частях света, в том числе и в Европе. Тем не менее европейские страны в этом плане стоит упоминать лишь в самую последнюю очередь, ведь пальму первенства по жестокому и бесчеловечному обращению с заключенными всегда держали за собой страны с очень низким уровнем жизни.
Так, одной из самых неблагополучных и криминальных стран Южной Америки является Венесуэла, где в 30 тюрьмах, рассчитанных на 15 тыс. человек, постоянно содержатся около 25 тыс. заключенных. Антисанитария, коррупция и беспредел со стороны венесуэльских надзирателей вполне типичны и для остальных стран Латинской Америки – своими ужасными тюрьмами, переполненными всяческими криминальными отбросами, славятся также Аргентина, Бразилия, Перу и Мексика.
Еще более ужасающая ситуация с содержанием заключенных характерна для стран Африки. В частности, в кенийской тюрьме «Камити», рассчитанной на 800 человек, содержатся более 3 тыс. заключенных. Печально известна и тюрьма «Гатарана» в Руанде, где в середине 1990-х в помещениях на 400 мест содержалось 7 000 человек. Многие камеры этой тюрьмы не имели даже крыши, а единственным способом, которым надзиратели могли облегчить страдания арестантов, было убийство.
Нельзя не упомянуть и сирийскую военную тюрьму «Тадмор», где, по слухам, до сих пор используются средневековые орудия пыток, и едва ли не ежедневно погибают заключенные. По оценкам международной организации Amnesty International, именно эта тюрьма является наиболее репрессивной в мире.
На просторах бывшего СССР также царят суровые тюремные порядки. Своей жестокостью и невыносимыми условиями широко известны российские «Черный дельфин» и «Белый лебедь», узбекская «Жаслык», а также грузинская «Глданская тюрьма».
Что уж говорить, если даже в самом центре Западной Европы – во Франции – все еще сохранилась средневековая по своей сути тюрьма «Ла Санте». Название этого учреждения переводится как «здоровье», однако тотальная антисанитария, множество случаев суицида, заразные болезни и «сокамерники» в виде крыс и клопов никак не соответствуют тем пресловутым европейским стандартам, которыми так гордится весь цивилизованный мир.
Впрочем, «Ла Санте» – это скорее исключение из правила, ведь именно в европейских странах находятся наиболее комфортные тюрьмы мира, условия в которых порой превосходят типичную обстановку в квартирах большинства украинцев.
Например, знаменитый норвежский террорист Андерс Брейвик, на счету которого 77 убийств ни в чем не повинных людей, отбывает свой 21-летний срок в тюрьме «Хальден», камеры которой больше напоминают комнаты хорошей гостиницы, нежели помещение для содержания маньяков. Надзиратели в этой тюрьме не имеют в своем распоряжении ни оружия, ни даже наручников. На окнах напрочь отсутствуют решетки – очевидно, чтобы не мешать заключенным любоваться красотами норвежской природы. Помимо прочего, в распоряжении осужденных, в том числе и за жестокие убийства, спортзал, отдельная кухня, ванная комната и даже студия звукозаписи!
В соседней Дании условия содержания людей, нарушивших закон, не менее комфортные: тюрьма «Хосерод» представляет собой небольшой поселок из одноэтажных домиков, которые и являются «камерами» для осужденных. Здесь есть своя церковь, магазины, библиотека и тренажерный зал. «Хосерод» – тюрьма открытого типа. Это значит, что заключенные могут спокойно покидать ее стены и уходить на работу или учебу – главное при этом возвращаться на ночь (в определенное время), не употреблять алкоголь или наркотики и всегда носить с собой небольшой электронный датчик передвижения.
Такая практика распространена и в других наиболее обеспеченных европейских странах, где заключенные могут не только жить в нормальных условиях, но и работать, получая при этом хорошую зарплату. Например, в «открытых» тюрьмах Финляндии осужденный может заработать €800–1000 в месяц – здесь стоит напомнить, что средняя зарплата в Украине по состоянию на июль 2014 года составляла 3 537 грн или €204,3.
Обычному украинцу это может показаться чем-то диким, смешным и крайне странным, ведь это же преступники, к ним необходимо относиться со всей строгостью, а наказание должно быть действенным и ощутимым!
Однако логика прогрессивных европейских тюремщиков крайне проста: они считают, что преступников необходимо не наказывать, а перевоспитывать. Тюрьму, из которой невозможно сбежать, построить не так уж и сложно, но вот создать такое исправительное учреждение, где осужденный мог бы почувствовать себя человеком и не превратиться в кровожадного зверя, получается далеко не всегда. Надзиратели в Дании или Норвегии не носят с собой оружия, потому что ни один заключенный в здравом уме не осмелиться напасть на них или как-либо нарушить режим, ведь это грозит переводом в обычную строгую тюрьму, что уже считается худшим наказанием за все проступки. В таких тюрьмах преступников приучают к нормальной жизни, где нет места озлобленности или ненависти, где есть только чувство собственного достоинства и уважения – всего этого попросту не хочется терять из-за последующих нарушений закона.
Так неужели наши люди хуже европейцев? Почему в нашей стране жестокость, насилие и унижение считаются вполне обычным проявлением отношения одного человека к другому? Мы так стремимся стать частью Европы, так почему бы не начать с самих себя и своего восприятия окружающей нас жизни? Только так мы сможем окончательно отбросить в сторону рабское мышление и наконец-то почувствовать себя людьми. Иначе мы еще долго будем жить в самом настоящем государстве-тюрьме, где душно, грязно, и правят коррупция, алчность и бандитские понятия. С концлагерным прошлым пора завязывать, а это значит, что пора научиться уважать друг друга, даже если речь идет о людях, совершивших какое-либо преступление. Это не значит, что нам надо срочно построить множество дорогостоящих тюрем-гостиниц, однако отношение к человеку, преступившему закон, необходимо пересмотреть каждому из нас.
Главное
Комментарии