№3(26)(2014)

Двадцать восемь лет назад советская власть сделала все возможное и невозможное, чтобы авария на Чернобыльской АЭС стала настоящей катастрофой. Тщательные попытки властей скрыть ее последствия и циничный обман людей многократно приумножили масштабы техногенной беды, явив миру более страшного врага, чем атом, – человека у власти. Обжигающую правду долгие годы хранили под грифом «Секретно»...

Ни в страшную ночь с 25-го на 26-е апреля, ни на следующий день народ ничего не услышал об аварии. Едва зародившаяся в СССР гласность вмиг захлопнула рот по велению сверху: взращенные партией СМИ предательски молчали, пребывая не то в неведении, не то в паническом страхе поплатиться головой за несколько правдивых строк.

К счастью, если можно так сказать, на стороне советских людей оказалась природа: с 26 апреля и до 4 мая ветер дул в направлении севера и северо-запада, унося первое радиоактивное облако на страны Европы. Незаслуженная напасть для «них» и роковая удача для нас: в первый же день после аварии на ЧАЭС шведы, будучи в районе Балтийского моря, зафиксировали там резкое превышение радиоактивного фона, по скорости и направлению ветра вычислили, что эпицентр катастрофы находится в районе Киева и забили тревогу. У Запада появились вопросы, и стало очевидно, что иголку в стогу сена не утаишь. Советское правительство занервничало, но признать перед капиталистическим Западом столь «неприглядный» инцидент не могло. А потому первым делом позаботилось не о спасении людей и ликвидации последствий катастрофы, а о том, как замес­ти следы… Пока партийные мудрецы размышляли, как лучше преподнести ситуацию Западу, – народ сходил с ума от напряженной тишины. Некогда многословные партийные СМИ заменили расползающиеся слухи, а единственным «официальным» источником информации были предположения западных радиоголосов. Люди, не ведая, от чего спасаться, судорожно предпринимали какие-то меры безопасности: закрывали форточки, кутались в одежды, мыли полы, пили красное вино и даже понемногу принимали йод – но разве это могло спасти от смертельного «дыхания реактора», который почему-то, как на зло, засыпали песком, разносившимся ветром на многие километры.

Только 28 апреля об аварии на ЧАЭС обмолвились в программе «Время», не менее лаконичным было и сообщение ТАСС: «На Чернобыльской атомной электростанции произошел несчастный случай. Один из реакторов получил повреждение. Принимаются меры с целью устранения последствий инцидента. Пострадавшим оказана необходимая помощь. Создана правительственная комиссия для расследования происшедшего». По горячим результатам работы этой самой комиссии уже 30 апреля рапортовал Совет министров СССР: «...По предварительным данным, авария произошла в одном из помещений четвертого энергоблока и привела к разрушению части строительных конструкций здания реактора, его повреждению и некоторой утечке радиоактивных веществ. Три основных энергоблока остановлены, исправны и находятся в эксплуатационном резерве. При аварии погибли два человека. Приняты первоочередные меры по ликвидации последствий аварии. В настоящее время радиационная обстановка на электростанции и прилегающей местности стабилизирована, пострадавшим оказывается необходимая помощь. Жители поселка АЭС и трех ближайших населенных пунктов эвакуированы. За состоянием радиационной обстановки на Чернобыльской АЭС и окружающей местности ведется непрерывное наблюдение». И больше ни слова… Если жителей Припяти хотя бы удосужились на следующий же день эвакуировать в рекордные три часа (долгие годы тренировок по гражданской обороне не прошли даром), то граждан других регио­нов решили не пугать «лишними» мерами безопасности, а для пущей уверенности народа в том, что безоб­лачная жизнь в Союзе продолжается, партийный лидер УССР В. Щербицкий провел очередной первомайский парад. Видимо, власти посчитали, что лучшим подтверждением безопасности ситуации для народа станет их команда вывести на площадь танцующих детей. Более того, во многие школы даже пришло распоряжение сверху – провести «кроссы здоровья»… Однако пока «простые» дети радовали глаз партийных функционеров под легким радиоактивным дождем, их собственные уже были за тысячи километров от радиоактивного очага. Безусловно, период надлома обнажает все, что скрыто под оболочкой могущественной страны, заботливого правительства, придворной медицины и отдельных персон.

***

Сегодня многим из нас даже сложно представить, что значит жить во время информационного дефицита. Нескончаемые потоки новостей хлынут в наши дома из всевозможных источников СМИ. Нас сложно чем-то удивить, а еще труднее – заставить в это поверить, – за годы независимости мы выработали определенный информационный иммунитет. Более того, у нас стало модно разоблачать преступные схемы властей и распечатывать то, что десятилетиями хранилось под грифом «Секретно». И надо признать, что тема аварии на ЧАЭС в этом плане весьма благодатна. Несмотря на то что десятки килограммов секретных документов советского правительства и прочих бюрократов рассекречены, периодически всплывают новые детали замысловатого механизма сотворения лжи о Чернобыле на государственном уровне.

Несмотря на то что десятки килограммов секретных документов советского правительства рассекречены, периодически всплывают новые детали замысловатого механизма сотворения лжи о Чернобыле на государственном уровне

Одной из первых, кто не побоялся «вскрыть» этот механизм, стала журналист, философ и политолог Алла Ярошинская. Алла Александровна родом из Житомира, окончила факультет журналистики в Киевском университете имени Т.Г. Шевченко и почти 15 лет работала в областной газете «Радянська Житомирщина». В девяностые годы была избрана народным депутатом СССР; была членом Комитета по гласности и правам человека, а также – Комиссии Верховного Совета по расследованию действий должностных лиц в связи с аварией на ЧАЭС. Когда Ельцин распустил Компартию, началась передача ее архивов. Именно в чернобыльской комиссии Ярошинская получила доступ к секретным протоколам оперативной группы политбюро по аварии на ЧАЭС и, вопреки запрету, копировала их. Эти уникальные документы и легли в основу целой серии ее статей и книг, посвященных чернобыльской катастрофе и не менее катастрофической лжи, построенной вокруг нее.

Исследуя одну из последних книг Аллы Ярошинской, мы обнаружили беспрецедентные факты, шокирующие документы Политбюро ЦК КПСС и циничную переписку медицинских и партийных чиновников, раскрывающую детали не столько техногенной катастрофы, сколько моральной. Предлагаем и вам ознакомиться с ними: публикуем интересные выдержки из документов и комментариев из книги Аллы Ярошинской «Преступление без наказания. Чернобыль 20 лет спустя», опубликованной в московском издательстве «Время».

Партийный мастер-класс по информированию граждан

Первым ценным документом с пометкой «Совершенно секретно» (Рабочая запись, единственный экземпляр), который и привлек наше внимание в книге, стал протокол Заседания политбюро ЦККПСС от 29 апреля 1986 года. Как пишет Алла Ярошинская, это было первое заседание, созванное и проведенное Горбачевым на третий день после взрыва в Чернобыле. Тогда собрались все члены политбюро и принялись метаться из стороны в сторону, решая, какую информацию предоставить миру и стране о случившемся. Что примечательно, идеи у партчиновников возникали на ходу:

Горбачев М.С.
«Чем честнее мы будем вести себя, тем лучше. Когда будем давать информацию, надо сказать, что станция была поставлена на плановый ремонт, чтобы не падала тень на наше оборудование.
Громыко А.А.
Необходимо дать братским странам больше информации, а определенную информацию дать Вашингтону и Лондону. Соответствующие разъяснения нужно было бы дать и советским послам.
Алиев Г.А.
Может быть, дать информацию нашему народу?
Лигачев Е.К.
Возможно, не следует делать пресс-конференцию.
Горбачев М. С.
Наверное, целесообразно сделать одну информацию о ходе работ по ликвидации аварии.
Яковлев А.Н.
Иностранные корреспонденты будут искать слухи…
Рыжков Н.И.
Целесообразно дать три сообщения: для наших людей, для соцстран, а также для Европы, США и Канады. В Польшу можно было бы послать человека.
Зимянин М.В.
Важно, чтобы в информации отметить, что ядерного взрыва не было, а была лишь утечка радиации в результате аварии.
Воротников В.И.
Можно сказать, что было нарушение герметичности при аварии.
Добрынин А.Ф.
Правильно. Ведь у Рейгана наверняка уже на столе лежат фотоснимки.
Горбачев М.С.
Постановление принимается».

Под протоколом от руки подписано: «А. Лукьянов».

«Настроения и решения этого заседания политбюро неукоснительно соблюдались в работе его оперативной группы по Чернобылю», – подчеркивает Ярошинская. Журналистов на ее заседания не допускали. Только один раз, 26 мая 1986 года (протокол № 18) пригласили редакторов центральных газет. Им приказали: «Главное внимание уделить мерам, принимаемым ЦК КПСС и Правительством по обеспечению нормальных трудовых и социально-бытовых условий жизни эвакуированного населения, ликвидации последствий аварии, широко отражать активное участие трудящихся в реализации этих мер».

Хотя журналисты и не присутствовали на этих заседаниях, чиновники регулярно обсуждали и утверждали голосованием тексты для публикации в СМИ (с указанием даты).

Протокол № 1. 29 апреля 1986 г.

«Утвердить текст правительственного сообщения для опубликования в печати. Утвердить текст информации руководителям ряда капиталистических стран об аварии на Чернобыльской АЭС и принимаемых мерах по устранению ее последствий. Утвердить текст руководителям ряда социалистических стран о состоянии дел по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС».
В тот самый день этот вопрос рассматривало и политбюро. В постановлении отмечено:
«4. (…) подготовить информацию о ходе работ по ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС для населения нашей страны, руководства братских партий социалистических стран, а также глав государств и правительств других европейских государств, США и Канады (тексты прилагаются)».

В одном из приложений также под грифом «Совершенно секретно» уже даются более конкретные указания: «София, Будапешт, Берлин, Варшава, Бухарест, Прага, Гавана, Белград – Совпослам. Срочно посетите т. Живкова (Кадара, Хонеккера, Ярузельского, Чаушеску, Гусака, Кастро, Жарковича) или лицо, его замещающее и, сославшись на поручение, передайте следующее.<…> Поясните, что аналогичная информация будет передана руководству США и ряда западноевропейских стран. Добавьте, что при необходимости с нашей стороны будет передаваться друзьям дополнительная информация».

Очевидно, что советские чиновники потрудились на славу, составив целый набор разных текстов разного предназначения: для своего несчастного населения, для друзей по социалистическому лагерю и отдельно – для ненавистных капиталистов. А «друзьям» еще и «добавка» прилагалась. Тем не менее, для пущей уверенности в том, что иностранцы все поймут и донесут своим «правильно», вышел другой документ:

Протокол № 3. 1 мая 1986 г.

«Направить в районы, прилегающие к зоне размещения Чернобыльской АЭС, группу советских корреспондентов с целью подготовки материалов для печати и телевидения, свидетельствующих о нормальной жизнедеятельности этих районов».

Подготовка к пресс-конференциям с советскими и иностранными журналистами шла не менее серьезно:

Приложение к протоколу № 21. 4 июня 1986 г.

«Директивы для освещения на пресс-конференции основных вопросов, связанных с причинами и ходом ликвидации последствий аварии на четвертом блоке Чернобыльской АЭС.
При освещении хода ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС: показать успешное выполнение широкомасштабных технических и организационных мероприятий, направленных на ликвидацию последствий аварии.
Указать на несостоятельность претензий и оценок как отдельных официальных лиц, так и прессы из ряда западных стран, заявляющих о якобы существенном экологическом и материальном ущербе, нанесенном за счет распространения небольших количеств радиоактивных веществ с воздушными массами из зоны Чернобыльской АЭС».

В архиве Аллы Ярошинской оказался и другой секретный документ, который автоматически превращал всю официальную информацию об аварии на ЧАЭС, о количестве пострадавших и степени их поражения в тщательно спланированный обман. Это «Распоряжение Третьего главного управления Министерства здравоохранения СССР от 27 июня 1986 г. «Об усилении режима секретности при выполнении работ по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС»:

« (…)
4. Засекретить сведения об аварии.
8. Засекретить сведения о результатах лечения.
9. Засекретить сведения о степени радиоактивного поражения персонала, участвовавшего в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС.
Начальник третьего главного управления МЗ СССР Шульженко».

Еще один страшный документ из этой же серии: «Разъяснение центральной военно-врачебной комиссии МО СССР» от 8 июля 1987 года № 205, разосланное военным комиссариатам:

«1. К числу отдаленных последствий, обусловленных воздействием ионизирующего облучения и находящихся в причинно-следственной связи с ним, следует считать: лейкемия или лейкоз через 5–10 лет после облучения в дозах, превышающих 50 рад.
2. Наличие острых соматических расстройств, а также признаков обострения хронических заболеваний у лиц, привлекавшихся к ликвидации последствий аварии и не имеющих ОЛБ (ОЛБ – острая лучевая болезнь. – А.Я.) не должно ставиться в причинную связь с воздействием ионизирующего облучения.
3. При составлении свидетельств о болезни на лиц, ранее привлекаемых к работам на ЧАЭС и не перенесших ОЛБ, в пункте 10 не отражать факт привлечения к указанным работам и суммарную дозу облучения, не достигшую степени ЛБ.
Начальник 10-й ВКК полковник медицинской службы Бакшутов».

А вот еще одна порция директив для советских СМИ, выданная непосредственно правительственной комиссией по Чернобылю – «Перечень сведений по вопросам аварии на ЧАЭС, которые не подлежат опубликованию в открытой печати, передачах по радио и телевидению», № 423 от 24 сентября 1987 г. В нем тоже предписывается засекретить: «Сведения о показателях ухудшения физической работоспособности, потере профессиональных навыков эксплуатационного персонала, работающего в особых условиях на ЧАЭС, или лиц, привлеченных к ликвидации последствий аварии».

Именно эти документы растоптали остатки горбачевской гласности и заставили сначала молчать, а потом выполнять все кремлевские прихоти редакторов газет, журналов, радио и телевидения. Благодаря СМИ советской верхушке удалось на несколько лет убедить своих граждан в том, что взрыв реактора не более опасен, чем авиаперелет.

Операция по «исцелению» больных и возврату беременных и детей в «черную» зону

Благодаря ряду документов, опубликованных А. Ярошинской, можно проследить динамику ухудшения здоровья населения, поскольку все больше людей обращались за помощью в больницы. Так, начиная с четвертого мая, в оперативную группу политбюро шел поток сообщений о госпитализации населения.

Протокол № 5. 4 мая 1986 г.
«Присутствовали: члены Политбюро ЦК КПСС тт. Рыжков Н.И., Лигачев Е.К., Воротников В.И., Чебриков В Л., кандидаты в члены Политбюро ЦК КПСС тт. Долгих В.И., Соколов С.Л., секретарь ЦК КПСС т. Яковлев А.Н., министр внутренних дел т. Власов А.В.
(...) Сообщение т. Щепина (первый заместитель министра здравоохранения СССР. – А.Я.)… Принять к сведению, что по состоянию на 4 мая всего госпитализировано 1882 человека. Общее число обследованных достигло 38 тысяч человек».
Протокол № 7. 6 мая 1986 г.
«(…) по состоянию на 9-00 часов 6 мая общее число госпитализированных составило 3454 человека.
…число пораженных лучевой болезнью составляет 367 человек».
Судя по протоколам, количество больных росло с каждым днем и измерялось тысячами.
Протокол № 12. 12 мая 1986 г.
«(...) На стационарном обследовании и лечении находятся 10 198 человек, из которых 345 человек имеют признаки лучевого заболевания».

В данном случае сложно соотнести растущее количество больных и сообщения партийных СМИ о том, что «здоровью людей ничего не угрожает».

Но еще более «интересный» парадокс случился после того, как количество облученных в больницах начало превышать десять тысяч – пациенты, видимо, резко пошли на поправку и их начали выписывать. Отгадку удивительного «исцеления» больных А. Ярошинская отыскала в очередном протоколе кремлевских мудрецов:

Протокол № 9. 8 мая 1986 г.
«(...) Минздрав СССР утвердил новые нормы допустимых уровней облучения населения радиоактивными излучениями, превышающие прежние в 10 раз. В особых случаях возможно увеличение этих норм до уровней, превышающих прежние в 50 раз».
Под эти нормы «подогнали» даже беременных женщин и детей!».

В попытках скрыть масштабы урона здоровью населения власти не дождались даже двух месяцев после отселения людей из зоны поражения (30-километровая зона вокруг ЧАЭС) и начали массово возвращать их домой.

Подлежит возврату в Особый сектор Управления делами Совета Министров СССР. Протокол № 29. (…) 23 июня 1986 года.
«(…) Заключение о возможности возвращения детей и беременных женщин в районы, где уровни радиации находились в пределах от 2 до 5 мР/час. 1. Разрешить реэвакуацию (возвращение) детей и беременных женщин во все населенные пункты, где общая расчетная доза не будет превышать 10 бэр за первый год (всего 237 населенных пунктов)», а там, «где расчетные дозы облучения (без ограничения потребления загрязненных продуктов) превысят 10 бэр, – с первого октября 1986 года … (174 населенных пункта) … Израэль, Буренков, Александров». Это при том, что месяцем ранее глава Госкомгидромета Юрий Израэль секретно докладывал (– А.Я.): «Территории с уровнем радиации более 5 мР/ч­ас (…) признаны опасными для проживания населения. (…) На территории с уровнем радиации менее 5 мР/час требуется введение жесткого контроля за радиоактивностью продуктов питания, особенно молока».

Далее автор проводит интересную параллель с секретным «Докладом начальника химичес­ких войск Министерства обороны СССР В. Пикалова на совещании в ЦК КПСС от 15 июня 1987 г.», в котором отмечено: «…в «рыжем» лесу (лес, пораженный взрывом АЭС, – прим. ред.) за счет повалки и консервации леса (засыпки песком) уровни радиации снижены с 5 Р/ч до 7,5 мР/ч, что превышает допустимые значения в 15 раз».

И ведь не дрогнула у мужчин рука загнать беременных женщин и детей в радиоактивную зону вблизи рванувшей Чернобыльской АЭС!

Не менее страшными были рассекреченные документы о реальных дозах облучения, которые получили люди после взрыва:

«26 мая 1987 г. министр здравоохранения УССР А. Романенко в письме министру здравоохранения СССР Е. Чазову «О ходе выполнения приказа МЗ СССР № 527-дсп от 13.04.1987  г.» под № 428с с грифом «Секретно» и штампом «Без права публикации» сообщает: «В районах с повышенной радиацией в Киевской, Житомирской и Черниговской областях проживает 215  тыс. человек, в т. ч.
74,6  тыс. детей. ...выявлено 39,6  тыс. больных, ранее не состоящих на учете. ...Всего за год было госпитализировано 20,2  тыс. человек, из них около 6 тыс. детей. В первые месяцы после аварии на ЧАЭС было проведено дозиметрическое обследование щитовидной железы у всех детей. У 2,6  тыс. детей (3,4 %) из них было выявлено содержание радионуклидов йода, превышающее 500  бэр».

Далее автор подчеркивает, что это страшное письмо датировано 13 апреля 1987 г., а значит, уже почти год как вступили в действие повышенные в 10–50 раз дозы из секретных протоколов политбюро: «Значит, реально таких детей больше в 10–50 раз, и настоящие дозы тех, кто попал в это письмо, также в 10–50 раз выше. Даже по оценкам самых отъявленных медицинских ортодоксов рак щитовидки наступает после 100 бэр».

«В докладной записке от 16 ноября 1987 г., № 3634с под грифом «Секретно» и штампом «Без права публикации» Чазов сообщает в ЦК КПСС: «На 30.09.1987 г. диспансерным наблюдением охвачено 620 016 человек. С целью проведения углубленного обследования и уточнения диагноза заболеваний, выявленных при диспансерном обследовании, но не связанных с воздействием облучения, госпитализировано 5213 человек».

«Получается, Романенко сообщает ему, что только за год более чем у 2,5 тысячи детей в щитовидках накоплено по 500 бэр йода-131 (то есть это рак), а Чазов докладывает в ЦК, что вокруг тишь да гладь!», – заключает Ярошинская.
Более того, далее мы узнаем, что через несколько лет после аварии академик Л. Ильин будет вынужден признать, что «если снизить ее (дозовую нагрузку – прим. ред.), то… речь пойдет о переселении более полутора миллионов людей... Общество должно взвесить весь риск и всю выгоду от такой акции».

Радиоактивное мясо и молоко – только для «своих»

«Совершенно секретно.
Постановление Политбюро ЦК КПСС от 8 мая 1986 г. Записка т. Мураховского В.С. (...) Се­кретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев. (...) При забое крупного рогатого скота и свиней установлено, что обмыв животных водой, а также удаление лимфатических узлов приводит к получению пригодного для употребления мяса».

Приложение к п. 10 протокола № 32
«(...). При переработке скота из зоны, расположенной на следе выброса Чернобыльской АЭС, часть вырабатываемого мяса содержит радиоактивные вещества (РВ) в количествах, превышающих допустимые нормы. В настоящее время на холодильниках мясной промышленности ряда областей Белорусской ССР, Украинской ССР и Российской Федерации находится на хранении около 10 тысяч тонн мяса с уровнем загрязнения РВ от 1,1*10-7 Ки/кг до 1,0*10-6 Ки/кг, в августе-декабре текущего года ожидается поступление из производства еще 30 тыс. тонн такого мяса».

А дальше идет трогательная рекомендация: «Для того чтобы не допустить большого суммарного накоп­ления РВ в организме людей от употребления грязных продуктов питания, Министерство здравоохранения СССР рекомендует максимально рассредоточить загрязненное РВ мясо по стране и использовать его для выработки колбасных изделий, консервов и мясных полуфабрикатов в соотношении один к десяти с нормальным мясом... Для использования указанного мяса на пищевые цели и обеспечение выпуска продукции в соответствии с требованиями Минздрава СССР с учетом его десятикратного разбавления незагрязненным мясом необходимо организовать его переработку на мясокомбинатах большинства областей Российской Федерации … Мураховcкий».

Однако в реальности все сложилось немного не так. Подтверждение тому – приведенный А. Ярошинской комментарий бывшего работника подсобного хозяйства ЦК КПСС (ныне эксперта по Чернобылю) А. Поваляева, напечатанный в газете «Спасение» (в 2002 году): «Мясо животных, которых забили в Чернобыле, было непригодно в пищу, в нем содержание цезия-137 было раза в четыре-пять выше нормативов того времени. Мы разместили его в холодильники. И стали отпускать мясоперерабатывающим комбинатам порциями с инструкцией: добавлять к чистому мясу по 20 % «грязного».

Протокол № 32. 22 августа 1986 г.
«п. 4 (...) Принять к сведению сообщение т. Мураховского В.С. о том, что... разработаны рекомендации и мероприятия по ведению агропромышленного производства на территориях с разной плотностью загрязнения долгоживущими изотопами».

Здесь вряд ли стоит пояснять, что выращенные на радиоактивных землях овощи, фрукты, зерновые и даже молоко коров, пасущихся на радиоактивном поле, – отравлены и не пригодны для еды и питья.

В этом же протоколе, п. 10: «...Считать целесообразным заложить в государственный резерв мясо с повышенным содержанием радиоактивных веществ, находящееся на хранении, а также подлежащее закупке в текущем году».
Еще одно приложение к протоколу № 32: «С 1 августа по всей территории СССР вступил в силу норматив на допустимый уровень содержания радиоактивных веществ в молоке, равный 1*10-8 ки/л («чистое» молоко – в минус 12-й степени. – А.Я.). ...Продукция, производимая в установленных районах, не подлежит поставке на экспорт».
Бесперебойное снабжение населения продуктами первой необходимости всегда было на первом месте у советского правительства. Нет «чистого» молока – не проблема, – легким движением властной руки нормативы повышаются и «грязное»» становится «чистым» – главное, чтобы народ был доволен. Естественно, экспортировать радиоактивное молоко не разрешалось, ведь иностранцы бы непременно провели анализ и забили тревогу.

Далее мы узнаем, что только через пять лет после аварии прокуратура СССР наконец возбудит уголовное дело по фактам реализации «грязной» продукции и «засекречивания информации от населения», что привело к его «значительному переоблучению». На депутатский запрос А. Ярошинской к заместителю генерального прокурора СССР В.И. Андрееву последовал ответ: «…за период с 1986 года по 1989 год в указанных зонах произведено выше допустимых уровней загрязнения 47,5 тысячи тонн мяса и 2 миллиона тонн молока. Указанные обстоятельства повлекли загрязнение радиоактивными веществами продуктов питания практически по всей стране и могут оказать отрицательное воздействие на состояние здоровья населения. (…) Указанные обстоятельства ставили в опасные для проживания условия около 75 миллионов человек … и создавали условия для повышенной смертности, увеличения числа злокачественных новообразований, увеличения количества уродств, наследственных и соматических заболеваний, изменения трудоспособности населения».

«…Только у 1,5 миллиона человек (в том числе у 160 тысяч детей в возрасте до 7 лет), на момент аварии проживающих в зоне наибольшего загрязнения йодом-131, дозы облучения щитовидной железы составили у 87 процентов взрослого и 48 процентов детского населения 30 бэр, у 11 и 35 процентов, соответственно, от 30 до 100 бэр, у 2 процентов взрослого и 17 процентов детей – свыше 100 бэр», – подытожила Ярошинская.

***

Советского союза уже давно нет: исчезла компартия, политбюро и советская прокуратура, осталось лишь одно – масштабный безнаказанный обман, унесший десятки тысяч жизней и отравивший жизни сотне миллионов... Мы на память знаем имена винов­ных, но ни один из них не поплатился за свои преступления. Очень жаль, но в этом и заключается суть нашей власти: меняться могут социальные системы, партии и лидеры, но «придворные нравы» остаются неизменны... Разве сегодня они не такие же, как двадцать лет тому назад?