№10-11(69-70)(2017)

Реформа образования 2017 года наделала много шума в Украине и за ее пределами. Патриотические силы сделали неловкий ход и нарвались на ожидаемый шквал агрессивной критики, возглавляемой агентами влияния Кремля, а также некоторыми заинтересованными сторонами в ЕС. В результате из-за образовательной реформы Украина оказалась между двух огней, в крайне невыгодном положении. Постараемся разобраться беспристрастно: чем же на самом деле является данная реформа, и чего можно ожидать в ближайшие годы?

Латвия уже прошла все это в 2004 году

Не зря китайцы желают своим врагам: «Чтоб ты жил в эпоху перемен!» Наблюдая за постоянным реформаторством в сфере образования, я не раз ловлю себя на мысли, что вздыхаю с облегчением и думаю: «Слава Богу, что я уже закончил и школу, и университет, не узнав на своей шкуре ЗНО и Болонского процесса во всей их нелепости».

Тем временем реформирование продолжается, и последняя реформа, принятая в «знаковом» для школьного образования месяце – сентябре, стала настоящей медиабомбой. Но во многом резонанс был проплачен и режиссирован кремлевскими идеологами. И прецедент в международной практике уже был – в Латвии в 2004 году. Поэтому начать рассмотрение этого вопроса стоит как раз с краткого экскурса в латвийскую реформу.

Как известно, Латвия проходила декоммунизацию и точно так же, как Украина сейчас, доказывала всему миру, что период ее нахождения в СССР был скорее оккупацией, чем «союзом нерушимым республик свободных». Главным механизмом национальной идентичности является язык, поэтому искоренение русского языка в Латвии стало одной из приоритетных задач еще в 1998 году. Именно тогда была разработана реформа образования, которая предполагала полный перевод всей системы образования, начиная с 10-го класса школы, на латышский язык.

Изначально вообще шла речь о переводе обучения 100 % на латышский, однако в 2003 году стало понятно, что полный переход на государственный язык не представляется возможным, и сошлись на переводе на латышский 3/5 образовательного процесса, то есть 60 % учебного времени. Кроме того, в качестве компромисса был внедрен принцип билингвальности, то есть 60 % делится не между предметами (математика по-латышски, а химия – по-русски), а в рамках одного предмета (60 % часов математики идут на латышском, 40 % – на русском).

В ответ на данную реформу последовали резкие заявления МИДа и Госдумы РФ, обвинявшие Латвию во все том же «этноциде», «стимуляции ассимиляции русского населения» и т.п. Более того, был сформирован «Штаб защиты русских школ» в самой Латвии, а также стимулировались многочисленные протестные движения, которые также ссылались на нарушение норм международного права.

К слову, руководство страны парировало обвинения в попытках ассимиляции национальных меньшинств весьма ловко: заявлялось, что на самом деле реформа нужна для формирования конкурентоспособных кадров. И для того чтобы быть конкурентоспособным в современной Латвии, необходимо владеть латышским и изучать дисциплины именно на этом языке.

Тем не менее «караван пошел», и реформа образования успешно завершилась. Сегодня на латышский язык все так же переведено 60 % учебного процесса в школах национальных меньшинств, однако экзамен по латышскому языку является обязательным для всех. Но уже к 2020 году чиновники Латвии все-таки хотят завершить начатое и довести уровень преподавания на латышском до 100 % в старших классах всех школ (начиная с 10-го) и в университетах.

В соседней Литве ситуация схожая: там также внедрен обязательный экзамен «идентичности», на котором нужно сдавать литовский язык и историю Литвы. И все национальные меньшинства обучаются в старших классах полностью на литовском языке.

Поэтому ситуация вокруг языка в украинских школах не уникальна и даже не нова. Имеет место банальная борьба с отголосками советского прошлого, естественный эволюционный процесс, который и должен проходить в учебных заведениях. Однако исполнение в Латвии и у нас существенно отличается. И как раз плохое исполнение очень подвело наших чиновников, позволив противнику превратить реформу в мощный идеологический фронт.

Реформа, сделанная с изяществом бегемота

Не будем забывать, что с Латвией Россия напрямую не воевала. В те времена российский режим не был настолько тоталитарным, как в наши дни, поэтому до прямого военного противостояния, направленного на удерживание Латвии в «тюрьме народов», не дошло, и «латышский побег» в Евросоюз завершился благополучно.

С нами же ведется открытая война, и несмотря на затяжной «окопный» характер, она продолжается. Это подтвердит любой житель прифронтовой зоны, который ежедневно слышит автоматные очереди и взрывы снарядов. Поэтому нужно понимать, что в военных условиях любые движения, в том числе внутриполитические, являются также своего рода средствами воздействия на противника. И как раз с реформой получилась крайне неоднозначная ситуа­ция, когда противник (то есть Россия) смог воспользоваться предоставленным преимуществом.

Дело в том, что проведенная через парламент реформа образования, имея идеологически правильный вектор, оказалась реализована крайне непрофессионально и коряво. А именно:

• Украинизация школ получилась слишком агрессивной. Даже в ходе самой яростной декоммунизации в Латвии так и не решились полностью перевести на государственный язык образование, да и перевод на латышский коснулся только 10-го класса и старше, в то время как до 10-го можно учиться на языках национальных меньшинств. У нас же решили до 2020 года полностью перейти на украинский, даже в младших классах. Это такой откровенный и явный перегиб, что начинаешь задумываться, не кремлевские ли агенты влияния навязали данную редакцию реформы специально, чтобы подпитать образ оголтелых «украинских националистов» в пророссийских СМИ.
• Наступили на хвост западным соседям. Желая швырнуть камень в огород России, реформаторы умудрились настроить против Украины несколько стран – членов Евросоюза, так как Румыния и Венгрия оказались крайне недовольны, что западноукраинская диаспора потеряет возможность учиться на венгерском и румынском языке. Подобный перегиб также оказался непродуманным шагом.
• Сертификация для учителей. О ней мало где пишут в СМИ, заостряя внимание только на языковой проблеме, однако это важный момент. Учителям, как и некоторым другим профессионалам в Украине (например, инженерам-проектировщикам), нужно будет проходить добровольную сертификацию. Ясное дело, что у нас все эти механизмы будут коррупционными, и скоро можно ожидать появление центров по продаже статуса сертифицированного учителя.
• Популистский характер приоритетов реформирования. У нас не могут без красивых слов, и тут без них не обошлось. А именно: реформаторы обещают ориентацию на ребенка, автономию школы, академическую свободу учителей, принцип партнерства между родителями, детьми и учителями. Читать подобные благостные термины без ироничной улыбки не получается, так как тот, кто хоть раз был в отечественной школе, понимает, какое в итоге получится «партнерство» и какая это будет «академическая свобода».
• 80 млрд грн, которые требуются на проведение данной реформы, не предусмотрены бюджетом. Это значит, что реформу приняли, а денег на нее не предусмотрели. В результате все может получиться как обычно: процесс сведется к косметическим изменениям и формальным отпискам вместо реального реформирования.
• 50 км до опорных школ – это просто-таки издевательское расстояние. Поясню: сегодня считается, что от любого дома, где живет ученик, в населенных пунктах Украины должно быть расстояние до ближайшей школы не более 15 км. Теперь же это расстояние увеличивают до 50 км. То есть представьте: если вы находитесь в Киеве, а ваш ребенок ходит в школу в Фастове, насколько это удобно? Пример, конечно, условный, так как подобные расстояния придется преодолевать жителям украинской глубинки, но ежедневно проезжать путь до 100 км в школу – удовольствие ниже среднего.
• 12 лет на изучение 9 предметов. Предпо­лагается, что первые 9 лет обучения будут общими, а 10–12-е классы станут профильными, и уже в 9-м классе ребенку предстоит выбрать специализацию. Это крайне небезопасно, поскольку в таком юном возрасте профессиональные предпочтения могут поменяться кардинально, а значит, ребенок может уже к концу школы разочароваться в выбранном направлении и понять, что 3 года жизни он потратил зря. Кроме того, лишний 12-й год в школе существенно повышает возраст выпускников. Как шутят в социальных сетях, к концу школы многие девочки уже родят, а мальчикам пора будет собираться в армию.
• Учителя, не имеющие нужной квалификации. Реформируемые программы требуют от учителей повышения квалификации, расширения профиля преподавания. Однако на практике, вероятнее всего, это будет выглядеть так: преподаватели будут неловко и неумело учить детей по новым программам, а в документах запишут, что они «прошли переквалификацию». У нас ведь по документам все всегда идеально, не забываем.

Что мы имеем в сухом остатке? Хотели:

• Лишний раз уколоть Россию и отдалиться от русского языка.
• Сделать образование более современным и приближенным к Европе.

Получили:

• Ухудшение и так не самых лучших отношений с соседними европейскими государствами.
• Общие слова и «воду» вместо конкретных механизмов повышения качества обучения.
• Фундамент для идеологической атаки российских пропагандистов.
• Правовые основания для российских обращений в ООН и другие инстанции касательно нарушения прав их диаспоры.

Надуманная проблема русского национального меньшинства

Вернемся к языковому воп­ро­с­у еще раз, чтобы окончательно поставить в нем точку. Вы когда-нибудь пробовали понять на слух латышский язык? Если пробовали, то понимаете, что это сложный и очень далекий от русского язык, который практически непонятен.

Русский же и украинский настолько близки, что говорить о непонимании не приходится. Даже никогда не живший в Украине россиянин сможет общаться с украиноговорящим человеком на уровне базового понимания. А уж если семья живет в Украине, любой ребенок полностью понимает украинскую речь. И тот, кто утверждает обратное, говорит неправду.

Русские школы и русское обучение необходимы России не для того, чтобы заботиться о качестве обучения диаспоры. Они, так же как православная церковь Московского патриархата, нужны для подпитки идеологии «русского мира» в Украине. Это ничто иное, как еще один инструмент влияния, которого в Москве не хотят лишаться. Более того, этот инструмент искусственно создавался в эпоху СССР, и как сейчас идет украинизация, так тогда шла русификация. И если в младших классах еще учили по-украински, то чем ближе к университету – тем сложнее было получить образование на украинском. А уж высшая школа была практически полностью русифицирована.

Нужно понимать, что страна, которая приехала на танках в Крым и на Донбасс, а до этого 70 лет делала все возможное для насаждения русского языка в Украине, лишилась всякого морального права требовать соблюдения каких-либо международных норм. А значит, отбирать инструменты влияния нужно. Делать это просто необходимо. Но делать это нужно аккуратно и с умом, а не так, как сделали наши реформаторы.

«Это Украина, детка».

Здесь привыкли греть руки

Говоря о реформе, также нельзя не сказать о коррупции. И тут чиновники создали неплохую «кормовую базу», которую можно осваивать годами. Вот основные «дыры», через которые средства налогоплательщиков могут утечь в карманы чиновников от образования:

Школьная финансовая автономия и перевод ПТУ на обеспечение местных бюджетов. Практика показывает, что передача финансовой власти на «нижние уровни» приводит к тому, что находятся сотни способов эти деньги «осваивать» и «пилить». При этом уровень обеспеченности школ может стать еще хуже, так как голодные и жадные «менеджеры» на местах могут вытягивать буквально все доступные ресурсы.

Сертификация и повышение квалификации для учителей. Это весьма лакомая кормушка для коррупционеров. Судите сами, вот лишь примерный перечень перспективных коррупционных услуг: оформление сертификата учителя, справка о прохождении курсов повышения квалификации, справки об изучении новомодных личностно ориен­тированных мето­дик и психологии групповой динамики…

Новые учебники. На создании новой учебной и методической литературы кормятся целые НИИ, осваивая миллионы бюджетных средств. Чтобы читатель понимал масштаб, отметим, что бюджет разработки одного учебника составляет 0,8–1,2 млн грн, и это без учета расходов на его тиражирование, только на написание. На выпуск тиража уйдет еще до миллиона. Разработка занимает не менее года. Поэтому для подготовки новых учебников, адаптированных под «9 предметов», понадобятся годы и миллионы бюджетных средств. Кроме того, когда учебники уже «созреют», они как всегда будут в дефиците, и родителей будут заставлять «скидываться» на методическую литературу по завышенным ценам.

Контракты с учителями и директорами. Реформа предполагает заключение контрактов между директорами школ и органами министерства образования, а также между учителями и школами. В результате формируется «вертикаль», по которой деньги будут «заносить в конвертах». Учителя будут платить за продление контрактов, а директора будут возить деньги в министерство.

Организация рейсов школьных автобусов. Только представьте, какие деньги можно вымывать из бюджета, если рейсы школьных автобусов смогут иметь протяженность до 50 км в одну сторону и будут охватывать по несколько соседних сел.

Это лишь верхушка айсберга. А под поверхностью воды скрывается главная проблема – популизм, неопределенность и общие фразы. Отсутствие конкретики – это хроническая болезнь украинского законотворчества. В случае с реформированием школ отсутствие конкретных механизмов и множество дыр в юридической терминологии документа дают массу возможностей для создания «школьных схем». И эти схемы будут возникать одна за другой, что может привести к мощному всплеску коррупции в средней школе, которая и так давно считалась коррупционным болотом.

С верой в здравый смысл: как все будет происходить до 2020 года?

Можете не сомневаться: реформу смягчат. Чиновники от Минобразования так же, как я во время написания этой статьи, почитают историю реформирования школ в других европейских странах, наконец-то вооружатся европейскими прецедентами и приведут текст, касающийся национальных меньшинств, к некому компромиссу. Вероятнее всего, это будет вариация на тему латышского сценария, и реально до 2020 года придумают схему, по которой в младших классах можно будет учиться на родном языке, а начиная с 5-го класса будет внедрено не менее 60 % преподавания на украинском языке. Тем более, опыт введения языковых квот на телевидение и радио уже есть.

Что же касается остальной части реформы – скорее всего, все будет, как всегда. Победит чиновничий подход, и внедрение «личностно ориентированного» подхода будет проявляться лишь в том, что в отчетах о проведенной работе учителя напишут, что «применяли личностно ориентированный подход», а к личному делу педагогов подошьют купленные справки о сертификации и повышении квалификации. Зарплаты повысят тем, кто «занес» директору, а на местах останутся директора, готовые «заносить» в министерство. К сожалению, иначе у нас просто не умеют.

А нам остается лишь поклониться в ноги тем немногим педагогам, которые действительно выкладываются на работе на 100 % за копеечные зарплаты, стараясь хоть чему-то научить подрастающее поколение. На них эта система держится сейчас, и они, возможно, спасут школы от полного краха, невзирая на нелепые реформы. Если, конечно, им удастся удержаться на местах, и желание махнуть на все рукой не перевесит.